– Хорошо, – кивнул я.

– Я предупрежу, что вы говорите по-русски и по-английски, – продолжал Майкл, – чтобы не было недоразумений.

– Спасибо, – кивнул я.

Мы сидели в углу центрального зала, за маленьким столом, возле заколоченного окна. Тут поставили небольшую ширму, чтобы отделить пост от основного помещения. Разумно – ведь спать предполагалось именно здесь, в спальных мешках на полу, всем вместе. Рация стояла на подоконнике – видимо, тут был лучший приём.

– А когда выходить на связь? – спросила Соня.

Майкл уже набрал в лёгкие воздух, чтобы ответить, но тут из-за ширмы вышел Александр.

– Если случится что-то неожиданное, о чём следует предупредить остальных, – сказал он, – ребят, не очень хорошие новости из Конакри. В городе чрезвычайная ситуация. Правительство запросило экстренной помощи ООН. Многочисленные жертвы, город в руинах. Аэропорт разрушен, полоса не сможет принимать самолёты минимум неделю, ни в каком режиме. Я обо всём доложил. Руководство в курсе, будет прорабатывать альтернативную логистику после того, как шторм пройдёт.

– Ясно, – вздохнул я, – спасибо, что сообщили.

Александр кивнул и вышел из-за ширмы.

– Слушайте, а у нас есть какой-то позывной? – спросила Соня, – ну, там, Вершина? Или Замок?

Майкл посмотрел на меня, будто решая: это шутка или она всерьёз? Я не стал ему подыгрывать, сохраняя «покерное лицо».

– Мы не на войне, – наконец, ответил боевик, позволив себе лёгкую улыбку, – наш позывной – «административный корпус».

Когда мы заняли пост возле рации, никто ещё и не думал спать. Кто-то решил устроить поздний ужин из консервов, кто-то работал на ноутбуке. Боевики, кажется, смотрели какой-то фильм на смартфоне, все втроём. Да, при таком отношении генератор придётся включить раньше, чем, возможно, рассчитывал Александр… впрочем, никто ведь не запрещал этого делать. И, кажется, я понимал, почему.

Пока ветер завывает где-то там, за укреплёнными стенами, а тут, внутри, в маленьком мирке, который мы сами себе создали, продолжается привычная жизнь – звучат диалоги из фильма, кто-то шуршит на клавиатуре – то вроде как не страшно. Наоборот, даже как-то по-особенному уютно.

Но минуты шли, складываясь в часы, и народ потихоньку расходился по спальникам. И, наконец, единственным источником света внутри стал служить наш фонарик, луч которого мы направили на ближайшее заколоченное окно – чтобы нам было достаточно светло, но при этом не мешать спящим.

Где-то в начале двенадцатого ожила рация. Взволнованный голос что-то прохрипел по-французски. Я сделал громкость чуть меньше – в наступившей тишине голоса звучали преувеличено громко. Да и остальных будить не хотелось. Спустя несколько секунд этому голосу ответил другой. Потом снова всё стихло.

– И что это было? – спросила Соня шёпотом.

– Понятия не имею, – я пожал плечами, тоже переходя на шёпот, – раз на французском, значит, не нам. Пускай сами разбираются.

Особенно сильный порыв ветра ударил в здание. Что-то заскрипело, но защита окон держалась прочно. Внутренний щит даже не шелохнулся.

– Я тут подумала, – сказала Соня, – а как мы утром мыться будем? Если электричество вырубили, насосы, наверное, тоже, да?

– Скорее всего, – кивнул я.

– Ну блин, – Соня разочарованно вздохнула, – надо было помыться, а я не успела. Опять эти влажные салфетки…

– Зато в безопасности! – Оптимистично заметил я.

– А что, если канализация тоже не работает? – На лице Сони отразился настоящий испуг, – и нам придётся ходить тут?

– Ну, не нагнетай, – ответил я, – думаю, тут что-то вроде автономного септика. То есть ёмкости накопители под землёй. Они вряд ли пострадают. А для работы канализации электричество не нужно.

Тут снаружи, сквозь непрекращающееся завывание ветра, до нас донёсся какой-то резкий, громкий звук. Он не был похож на обычный гром – слишком глухой и какой-то объёмный.

– Что это, Арти? – спросила Соня.

– Не знаю, – ответил я, стараясь сохранять спокойный тон.

– На гром не похоже… да?

И в этот момент звук повторился. Теперь заметно ближе. Я даже почувствовал, как пол под нами завибрировал. У меня даже комок к горлу подкатил.

– Ох… – выдохнула Соня.

В этот момент снова ожила рация. Сначала говорили по-французски. Потом говоривший поменялся, и кто-то обратился по-русски:

– Административный корпус складу.

– Арти, это мы! – возбуждённо сказала Соня и потянулась к рации.

– Дай я, – мне было ближе, и я схватил аппарат первым. Нажал тангенту.

– Административный на связи, приём, – произнёс я.

– Как обстановка?

– Всё в норме. Слышали два необычных сильных звука.

– Подтверждаем, – ответили на том конце, – производство не отвечает. Опасаемся обрушение цеха флотации.

– Приняли, – сказал я, – главного будить?

– Отрицательно. Сейчас ничего сделать нельзя. Доложите, как проснётся.

– Приняли, – ответил я.

Только я поставил рацию обратно на подоконник, как снова кто-то вклинился на французском. Голос был взволнованный. Он прорывался через вой ветра и какой-то посторонний шум.

Ему ответили, тоже на французском. По интонации я понял, что задали какой-то вопрос.

Через секунду снаружи опять что-то ухнуло. В этот раз слабее и дальше. А ещё я услышал какую-то странную стрекотню, прорывающуюся сквозь ветер. Что-то вроде: «щёлк-щёлк-щёлк-щёлк-щёлк».

– Арти, что это? – снова спросила Соня.

Я не успел ответить: снова ожила рация. Первый голос теперь что-то кричал. На заднем фоне слышался тот же ритмичный звук, довольно громкий. Из рации он звучал как «та-та-та-та-та… та-та… та-та-та». И – уже знакомое щёлканье снаружи, в отдалении.

– Это что, автомат? – ещё один вопрос от напарницы.

– Да, – кивнул я, – скорее всего…

– Административный складу, – кто-то опять обращался к нам.

– На связи административный, приём, – ответил я.

– Вооружённую охрану на уязвимые места. Будите всех, – голос на той стороне звучал тревожно, но уверенно. Это немного успокаивало.

– Принято, – ответил я и добавил: – Что случилось?

– Пока не можем понять. Разбираемся. Ребята с производства говорят о каком-то вторжении. Может, местные, которые сегодня сбежать пытались, но не дошли до посёлка, пытались найти укрытие.

– Но почему их не пустили? Приём, – удивился я.

– У нас нет сейчас такой информации. Надо ждать, – ответил голос, – отбой.

Снаружи снова послышалась стрекотня. А потом глухой звук, подозрительно похожий на взрыв. И ещё один.

– Блин, у них там война настоящая, что ли? – прошептала Соня.

– Надо будить остальных, – сказал я, уже в полный голос. И словно в ответ на мои слова за ширму вошёл Александр.

– Что случилось? – спросил он, – флотация не выдержала, да?

– Вероятно, – кивнул я, – но что-то ещё происходит. Не пойму что. Нас попросили всех разбудить и выставить вооружённую охрану в «уязвимых местах». Так понимаю, это всех входы.

Александр вышел и в основном помещении зажёг большой фонарик, направив луч в потолок.

– Господа, подъём, – произнёс он громко, – судя по всему, ночь простой не будет.

Стоило только всем проснуться, а охране занять места у входов с оружием в руках – странные звуки и движения прекратились.

Александр ушёл за ширму и о чём-то переговаривался на французском по рации.

– Возможно, на производственное укрытие было совершено вооружённое нападение, – сказал он, вернувшись, – наверно, рассчитывали, что часть продукции осталась на месте. Скорее всего, кто-то из местных. Вероятно, нападение готовилось давно – а тут просто воспользовались ситуацией. На складе было всего четыре слитка с последней плавки, их не успели вывезти. Связи с производством нет.

Анна всхлипнула и поднесла руку ко рту.

– Сейчас мы ничего не можем сделать. Остаёмся на месте до того момента, как стихнет ураган. Возможно, всё не так плохо. Если им нужно было только золото – они могли уйти, лишив оставшихся средств связи.